Роббинс "Парк Авеню 79"

8

Яркое калифорнийское солнце уже почти спряталось в иссиня-черной тени холмов, когда высокий седовласый человек поднялся по ступенькам крыльца, нажал на звонок и осмотрелся вокруг.

Мерцающая голубизна плавательного бассейна взрывалась бриллиантами света там, где солнце скользило по брызгам. Были слышны смех ребенка и мягкие укорительные интонации цветной няни, которая, вся подобравшись, строевым шагом ходила вокруг бассейна. Мужчина с удовлетворением кивнул, и в этот момент открылась дверь.

На лице пожилого негра, стоявшего на пороге, появилась вежливая улыбка узнавания, и он низким, густым басом произнес:

— Добро пожаловать, мистер Мартин. Я скажу миссис Дрего, что вы пришли.

Джокер последовал за стариком в огромную гостиную и подошел к окну во всю стену, выходившему на бассейн. Из воды вылезала девочка с блестящими золотистыми волосами, и няня проворно накинула на нее купальную простыню и начала энергично растирать ее.

Как похожа девочка на свою мать, подумал он. В ней нет ничего от Росса. Странно, что такой сильный человек не смог передать свои черты ребенку. На губах Джокера появилась слабая улыбка. А действительно ли Мишель — дочь Росса? Ответить на этот вопрос могла только Мэриен, но спрашивать ее он бы поостерегся. Вряд ли и Росс решился бы на это. Спроси он, Мария, Джокер был уверен, сказала бы ему правду, какой бы неприятной для него она ни была.

Сзади раздался звук шагов, и Джокер обернулся. Всякий раз когда он ее видел, что-то екало у него внутри. Время не было к ней жестоко, наоборот, она стала еще красивее. В этом роскошном теле была такая неистребимая жизненная сила, что устоять перед ней было невозможно. Он стер с лица улыбку и протянул руку.

— Мэриен.

Она ответила крепким мужским рукопожатием, на мгновение обнажив в улыбке ровные белые зубы.

— Джокер! Сколько лет, сколько зим.

— Почти четыре года.

Гость кивнул на окно.

— Мишель тогда было всего два, а теперь она уже большая девочка.

Мэриен улыбнулась.

— Да, ей уже шесть.

Джокер расплылся в ответной улыбке.

— Копия матери. Ее удел — разбивать сердца.

Странное выражение промелькнуло на лице Мэриен, и у нее вырвалось:

— Боже! Только не это.

Джокер достал сигареты.

— Ты многого добилась.

Тень набежала на ее лицо.

— Смотря, что иметь в виду, Джокер. Мы все хотим разного.

— Верно.

Она дернула шнур звонка возле окна.

— Хотите выпить. Джокер, чтобы скрасить ожидание? Росс приедет домой не раньше, чем через час.

— Спасибо, стаканчик я бы пропустил.

Она бросила на него быстрый взгляд.

— Что-то не так?

В его глазах появилось хитрое выражение.

— Смотря, что иметь в виду.

Он поднес к сигарете спичку.

— На этот раз я приехал не к Россу, а к тебе.

Лицо Мэриен сохранило маску безразличия, и в голосе прозвучала точно отмеренная доза вежливого любопытства.

— В самом деле?

В комнату вошел старый слуга.

— Слушаю, миссис Дрего.

Мэриен повернулась к нему.

— Принеси виски мистеру Мартину.

Старик повернулся и вышел. Джокер посмотрел ему вслед.

— Я вижу, он все еще работает у вас.

Она кивнула.

— Не знаю, как бы я управлялась без Тома. Это — верный друг.

— Кажется, он служил у того миллионера, который погиб в авиакатастрофе? Как его звали?

— Гордон Пэйнтер. Узнав о его смерти, я сразу поехала и разыскала Тома. Мне повезло. Он согласился работать у нас, хотя Гордон оставил его хорошо обеспеченным.

Джокер вежливым тоном спросил:

— Так ты знала Пэйнтера?

Мэриен ответила ровным голосом:

— Да, знала. Мы едва не поженились.

Вернулся Том, неся виски, стаканы и лед.

— Налить в стаканы, мэм?

Мэриен кивнула. Оба молча смотрели, как Том наполнил стакан, подал его Джокеру и вышел из комнаты. Джокер поднял стакан.

— Твое здоровье!

Она светским тоном произнесла:

— Спасибо.

Сев на стул около камина, выжидающе посмотрела на него, чем-то напомнив ему кошку. То ли цветом глаз, то ли позой, чувственной и настороженной. Неожиданно Джокер спросил:

— Ты заметила какие-нибудь перемены в Россе в последнее время?

В глазах ее появилась едва заметная озабоченность, которой минуту назад не было.

— Что вы имеете в виду?

Голос его прозвучал резко:

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

Она промолчала.

— Росс становится слишком большим человеком, некоторых людей это не устраивает.

— Он весь на нервах, работает на износ.

Джокер отрезал:

— Как и я, как и миллионы других людей, которые, однако, не ведут себя так, как Росс.

— Вы же знаете Росса. В некоторых отношениях он совсем ребенок.

— Я знаю Росса и поэтому я здесь.

Она посмотрела на него в упор.

— Чего вы ожидаете от меня?

Прежде, чем продолжить разговор, Джокер подошел к столику и налил себе еще виски. Выглянул в окно, проводил глазами няню с ребенком, шедших к дому. Когда они скрылись за углом. Джокер сказал:

— Ты любишь Росса?

Она недоуменно протянула:

— Джокер, какой глупый вопрос.

Он отвернулся от окна и посмотрел на нее.

— Я спрашиваю, ты отвечаешь. Что в этом глупого?

Она промолчала.

— Ты живешь с ним уже семь лет. Ты должна что-то чувствовать к нему, иначе тебя давно бы уже здесь не было.

Он отпил из стакана.

— Я хочу знать только одно: это чувство — любовь или нет?

Их взгляды скрестились.

— Росс мне нравится, если вы это хотите знать.

Он покачал головой.

— Нет, речь не об этом. Я хочу знать, любишь ли ты его?

Глаза ее потемнели.

— Нет, я не люблю его.

Джокер позволил себе расслабиться. Он рассчитывал именно на такой ответ, значительно упрощавший ситуацию. Сев на стул напротив нее, раздельно произнес:

— У Росса неизлечимая болезнь — честолюбие, она его погубит.

Под слоем загара лицо Мэриен побелело.

— Она действительно неизлечима или некоторые люди так только думают?

Джокер покачал головой.

— Болезнь слишком запущена и уже не поддается лечению. Консилиум определил, что состояние больного безнадежно.

— Это последний отель? «Шан Ду»?

— И многое другое, но это было последней каплей. Россу не следовало использовать наши деньги в своих личных интересах.

— Но ведь он все выплатил.

— Деньги — да, но больше он ничем не поделился. Мы послали его сюда не для того, чтобы он действовал самостоятельно, Ставки слишком велики.

— Если я поговорю с ним?

— Это не поможет, решение уже принято.

— Вы хотите сказать, что уже приняли решение?

Он медленно покачал головой.

— Нет. Я приехал только для того, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.

 

9

Джокер взял еще одну булочку и сказал:

— Ты становишься слишком известным. Росс. Притормози слегка. Слишком много глаз следят за тобой, о каждом твоем шаге можно прочесть в газетах.

Росс засунул в рот кусок бифштекса и угрюмо произнес:

— Какая разница? Главное, дело не стоит на месте.

Джокер настойчиво повторил:

— Мы не можем допустить шумихи.

Росс сердито отшвырнул вилку.

— Не понимаю, какая муха укусила вас там, на востоке? Здесь дело можно делать, только подняв вокруг него большой шум. Тогда все тебя знают и стараются помочь.

Джокер улыбнулся.

— В том-числе и полиция, и налоговое агентство, и ФБР.

— Пока еще никто не смог мне ничего пришить, разве не так?

— Зависит от того, о ком ты говоришь и о чем.

Росс быстро взглянул на него и решительным жестом отодвинул от себя тарелку.

— Ты ведь приехал не для того, чтобы прочесть мне лекцию о примерном поведении. В чем дело?

Мэриен поняла, что пора оставить мужчин вдвоем.

— Пора укладывать ребенка.

Когда она выходила из комнаты. Росс, в упор смотревший на Джокера, даже не повернул головы.

— Ну?

Джокер мягко произнес:

— Ну, например, «Шан Ду».

— А что? «Шан Ду» — моя собственность.

Джокер покачал головой:

— Ты не понимаешь, малыш, и в этом вся беда. У нас слишком много внешних противников, чтобы мириться еще и с внутренними проблемами.

— В Лас-Вегасе места хватит еще для двадцати отелей.

— Поэтому мы и решили много лет назад заняться этим делом и хотим, чтобы как можно больше отелей были нашими.

Росс встал.

— Ты хочешь сказать, что у меня не может быть ничего своего?

Джокер всплеснул руками.

— Не пойми меня неправильно. Росс. У тебя может быть сколько угодно твоего. Мне только кажется, что это не совсем мудро.

— Я для вас, ребята, заработал кучу денег.

Джокер тоже встал и в упор посмотрел на него.

— За это ты получил свою долю, а не просто проценты. Просто ты всегда стараешься урвать больше, чем тебе причитается. Еще в юности ты был таким, но на этот раз ты перестарался.

И пошел к выходу. Росс догнал его и схватил за руку.

— Что ты хочешь сказать?

Взгляд серых глаз-Джокера был ледяным.

— Помнишь, как ты однажды пришел поиграть в задней комнате танцзала? Ты еще привел тогда с собой Марию.

Росс кивнул.

— А какое это имеет отношение к сегодняшнему дню?

— Ты гордился своей ловкостью, когда подменял кости, но как раз ловкости тебе и не хватило. Я надеялся, что ты рано или поздно одумаешься, и прикрыл тебя, но больше я не могу тебя прикрывать.

Он выдернул руку из хватки Росса и вышел из комнаты. Мэриен спускалась по лестнице.

— Уже уходите?

Он взглянул на нее.

— Да, дела не ждут. Нужно срочно кое с кем повидаться.

— Другого выхода нет?

Он покачал головой и, мгновение поколебавшись, добавил еле слышно:

— На твоем месте я бы съездил куда-нибудь с ребенком.

Она застыла на месте.

— Все настолько плохо?

— Хуже некуда. Ты уедешь?

Она покачала головой.

— Нет, теперь я не могу его оставить, но малышку я отошлю завтра же утром.

Выражение восхищения промелькнуло на его лице.

— Хорошо, но будь осторожна. Не подходи к открытым окнам.

Он подошел к двери, открыл ее, потом обернулся к ней.

— Как-нибудь я тебе позвоню.

Она посмотрела, как за ним закрылась дверь, и пошла в гостиную. Росс как раз наливал себе виски.

— Что было надо Джокеру?

— Ничего.

— Ничего? Это на него непохоже. Вряд ли он решил просто прокатиться.

Он залпом осушил стакан.

— Сказал, ничего, значит, ничего.

С силой поставил стакан на стол.

— Оставь меня одного. Мне надо подумать.

Она мгновение смотрела на него, затем повернулась и вышла из комнаты. Росс тут же рванулся к телефону и быстро набрал номер. Услышав голос, сказал:

— Пит, пришли пару мальчиков. Прямо сейчас. Джокер только что ушел.

В трубке раздался треск.

— Когда-нибудь это должно было случиться. Мы не можем все время откупаться от них... Нет, я не встревожен. Они не осмелятся, так как знают, что я у всех на виду, но осторожность не помешает.

Он положил трубку и налил себе еще виски. Опустился в кресло, потягивая из стакана. Интересно, как много знает Мария? Он никогда не мог ее понять. Доходишь до определенного предела и натыкаешься на каменную стену. Ему вспомнился день, когда она сказала ему, что беременна. Давно это было, они тогда жили вместе всего второй месяц.

Росс вошел в квартиру, которую они сняли на время, пока он подыскивал дом. Это были роскошные апартаменты в одном из больших отелей. Ища ее, прошел в спальню.

Она складывала вещи в чемодан, стоявший на кровати. Он стремительно подошел к ней.

— Куда это ты собираешься?

Она спокойно выдержала его взгляд и ровным голосом ответила:

— Собираюсь уезжать.

— Почему, ведь я все делаю, чтобы тебе было хорошо?

Она кивнула.

— Я не жалуюсь.

— Тогда почему ты уезжаешь?

Она взглянула ему прямо в глаза.

— У меня будет ребенок.

Он почувствовал странное облегчение.

— Это пустяки. Я знаю доктора, который...

Она покачала головой.

— Нет, я хочу оставить ребенка.

Он расплылся в самодовольной улыбке.

— Тогда оставляй. Мы поженимся и...

— Я не хочу выходить за тебя замуж.

Он был озадачен.

— Ты же сказала, что хочешь ребенка.

— Я и хочу.

Мэриен захлопнула чемодан, достала из гардероба второй и поставила его на кровать. Он постоял, наблюдая за тем, как она укладывает второй чемодан.

— Что же тогда мешает нам пожениться? Если уж мне суждено стать отцом, пусть все будет, как положено.

Она опять посмотрела ему в глаза.

— В этом-то все и дело. Ребенок не твой.

Он замер. В лице не осталось ни кровинки и оно приобрело сероватый оттенок. Хрипло, словно каждое слово царапало ему горло, он спросил:

— Чей же он?

Она равнодушно пожала плечами.

— Какая разница. Главное, что не твой.

Росс перегнулся через кровать, схватил ее за руку и рывком подтащил к себе. Она упала на кровать и взглянула на него, но глазах не было страха, только боль. Росс выдохнул:

— Ребенок Майка?

Она не ответила.

Он наотмашь ударил ее по лицу, и белые следы пальцев на щеке начали быстро багроветь. Чувствуя, как запульсировал висок, он прорычал:

— Это ведь Майк, говори?

На ее губах появилась насмешливая, дразнящая улыбка.

— Что это тебя так волнует? Кандидатов было хоть отбавляй.

Он ударил ее с такой силой, что голова замоталась из стороны в сторону и она сдавленно застонала. Из угла рта потекла струйка крови.

— ш.люха.

Медленно она подняла голову и пристально посмотрела на него.

— Я не давала тебе права называть меня по имени.

От следующего удара Мэриен сползла с кровати и скорчилась на полу. Росс обошел кровать, взглянул на нее и пинком перевернул на спину. Она неподвижно лежала на ковре и смотрела на него без всякого выражения. Это было невыносимей всего. В глазах не было ничего, даже ненависти.

— Ты никуда не уедешь, пока я сам не вышвырну тебя отсюда.

Тусклым голосом она произнесла:

— Это ребенок Майка.

— Мне наплевать, чей это ребенок, но ты — моя. Остальное мне безразлично.

 

10

Мэриен пила кофе, когда Росс спустился к завтраку. С красными, воспаленными от бессонной ночи глазами сел к столу, буркнув:

— Доброе утро.

Она улыбнулась.

— Доброе утро.

Встала, пошла на кухню и через несколько минут вернулась с подносом свежих тостов и горячим кофейником.

Он удивленно посмотрел на нее.

— А где Банни?

Банни была служанка.

— Я отослала ее с Мишель в Эрроухед. Пусть побудут там некоторое время, а то девочка что-то стала чахнуть.

Росс бросил на нее быстрый взгляд, но лицо ее было непроницаемым. Наверняка она все знает.

— Прекрасная мысль. Том тоже поехал с ними?

— Нет. Он не захотел.

Мэриен налила кофе и Росс залпом выпил его, чтобы хоть чуть-чуть взбодриться. Проворочавшись с боку на бок всю ночь, он чувствовал себя совсем разбитым. Медленно откусил кусок тоста, вкуса не ощутил, но принялся жевать.

— Твои сторожевые псы ожидают в машине снаружи.

В который раз он поразился ее способности замечать практически все происходящее вокруг. Его охватила ярость.

— У Джокера ничего не выйдет.

Она промолчала, и он почти в истерике завизжал:

— Ты слышала, что я сказал. Кишка у Джокера тонка.

— Я слышу, а вот слышал ли Джокер?

Он сердито вскочил.

— Я слишком далеко зашел, чтобы позволить вертеть мной, как им вздумается.

Она ничего не сказала. Он смерил ее взглядом и выскочил из комнаты. Через несколько минут вернулся с пистолетом в руке, быстро проверил магазин и сунул пистолет в карман. Снова сел к столу и взял чашку. Руки у него дрожали, и кофе пролился на стол. Мэриен тихо произнесла:

— Отдай пистолет, Росс.

Он нахмурился.

— Зачем?

— Ты не умеешь обращаться с оружием и на таком заводе можешь подстрелить кого-нибудь, кто тебе ничего не сделал.

Пистолет скользнул по столу, и Мэриен спрятала его в комод.

— Так мне спокойнее.

— Может, тебе тоже стоит поехать в Эрроухед.

Она улыбнулась.

— Не стоит. Воздух там вреден для моего горла, я тебе это тысячу раз говорила.

— Ты можешь тоже попасть на мушку.

— Но я могу и с лестницы упасть.

Росс ничего не ответил и даже не взглянул на нее. Она по-прежнему загадка для него. Поставил чашку на стол.

— Пора ехать. Она встала.

— Я буду ждать тебя, Росс.

Он благодарно посмотрел на нее и почти смиренно произнес:

— Спасибо, Мария.

Подойдя к машине, Росс сел между двух охранников и спросил:

— Какие новости?

— Я говорил с Питом полчаса назад. Мартин с утра не выходил из отеля.

Росс удовлетворенно буркнул:

— Отлично. Тогда поехали.

Когда Росс вылез из машины, к нему подошел верзила с густой бородой и прошептал:

— Он еще тут. Я всю ночь не смыкал глаз.

— Спасибо, Пит.

— Я достал универсальный ключ и уговорил лифтера с грузового лифта пойти попить кофе.

Росс взглянул на него.

— Все предусмотрел, а?

Лицо бородатого осталось бесстрастным.

— За это мне и платят.

Росс кивнул парням в автомашине. Те молча вылезли и вошли в здание. Росс чувствовал, как бьется сердце. Вот она, большая игра. На этот раз проиграть он не имеет права, иначе ему конец.

Они шли по длинному серому цементному коридору в подвале отеля. У какой-то двери Пит нажал кнопку. Это оказался лифт, все быстро вошли в него, и лифт пошел вверх. Мужчины молча следили за бегущими цифрами на табло. На пятом лифт остановился и дверь открылась. Росс бросил одному из охранников:

— Оставайся здесь и держи лифт.

Тот кивнул, и Пит повел остальных по коридору, смотря на номера комнат. У одной из дверей остановились. Росс быстро оглядел коридор. Ни души.

Пит вытащил из кармана револьвер полицейского образца, левой рукой навернул глушитель и передал Россу ключ.

Росс взглянул на ключ, блестевший на ладони, и сделал глубокий вдох. Лицо его покрылось испариной, но он понимал, что Пит пристально следит за ним.

— Готов?

Пит кивнул.

Росс вставил ключ в замок и повернул. Раздался оглушительный, как ему показалось, скрежет. Росс резко распахнул дверь, и Пит прыгнул внутрь. Росс вошел следом, вернее, его втолкнул охранник.

Пит тихо выругался и рванулся в другую комнату. Росс бросился за ним и, услышав, как Пит начал громко ругаться спросил от двери:

— Что случилось?

Как только он вошел, ему все стало ясно. Испарина снова выступила на лице, и он тупо уставился на Пита.

— Почему все сорвалось?

Пит покачал головой.

— Не знаю.

Росс еще раз обвел взглядом комнату. Номер был пуст. Джокер исчез.

* * *
Звук моторов всегда навевал сон на Джокера, хотя, может быть, это действовал драмамин, который он каждый раз принимал перед полетом, чтобы не тошнило в воздухе. Во всяком случае, в самолете Джокер обычно спал.

Он закрыл глаза, и перед ним возникло лицо Мэриен. Ему стало не по себе, и он заворочался в кресле. Обычно с женщинами он вел себя иначе. Ему вспомнилось, как она смотрела на него, когда была еще ребенком. Впрочем, возможно, это он был идиотом. Она никогда не была ребенком.

А когда она вышла из исправительного дома, он разминулся с ней на несколько минут. Ну, ничего. Теперь ждать осталось недолго. Скоро подойдет и его очередь.

Вот только ребенок. Если отец — не Росс, то кто? А она отнюдь не дура. Перед отлетом ему сообщили, что Мэриен отослала ребенка в Эрроухед в пять утра.

Губы его раздвинулись в слабой улыбке. Ему нравилось, что она умеет за себя постоять. Будь у Росса хотя бы половина ее мозгов, он не попал бы в заварушку, в которой оказался.

 

11

С отъезда Джокера прошел почти месяц, и Росс снова обрел уверенность. Он оказался прав, они ничего не смогли ему сделать, слишком заметная фигура. Рано или поздно им придется начать с ним торг и в конце концов — принять его условия.

Когда Росс пришел домой, насвистывая какую-то мелодию, Мэриен была удивлена. Куда делось то нервное напряжение, в котором он прожил последние недели, и где его охранники?

— Где ты потерял своих сторожевых псов?

Росс улыбнулся.

— Прогнал их. Чертовски устал от того, что они все время рядом.

Ее глаза слегка расширились.

— Ты думаешь, это благоразумно?

Он прошел в гостиную и налил себе виски.

— Джокер умеет проигрывать. Они упустили свой шанс.

Она молча наблюдала за ним.

Он залпом опустошил стакан. Вечера стали прохладными, и виски приятным теплом разлилось по телу.

— Завтра поедем в Эрроухед, заберем малышку и отправимся в Лас-Вегас на каникулы.

Она покачала головой.

— Лучше еще немного подождать.

— Хватит бояться, я устал сидеть на одном месте. Завтра едем.

— Я скажу Тому, чтобы он подавал обед.

Росс посмотрел ей вслед, затем налил себе еще виски. Никогда ему не понять ее. Если ее мучает страх, зачем тогда она осталась с ним? Ничто ее здесь не держало. В браке они не состояли. Он не винил бы ее, если бы она уехала. Отпил из стакана. Удастся ли ему когда-нибудь сломать барьер между ними?

Мэриен вошла в комнату.

— Обед готов.

Неожиданно на него нашло озарение. Он подошел, взял ее за руку и с нежностью сказал:

— Давай завтра поженимся, Мария, и проведем настоящий медовый месяц.

Она взглянула ему в глаза, но не почувствовала облегчения.

— Ты этого действительно хочешь, Росс?

Он кивнул.

— Теперь я в этом уверен. Ты нужна мне, нужна не так, как раньше.

Мэриен опустила взгляд на свою руку, которую сжимали сильные загорелые пальцы. Что-то в нем изменилось. Росс, которого она всегда знала, вдруг стал взрослым. В первый раз она увидела в его глазах незащищенность и одиночество. Горло у нее сжалось, и Мэриен прошептала:

— Хорошо, Росс. Завтра, так завтра.

Он притянул ее к себе и поцеловал.

— Ты об этом не пожалеешь.

За обедом он был весел и все время строил планы. Попросил Тома открыть бутылку шампанского. Его возбужденный счастливый вид заразил и ее весельем. Росс вдруг сказал:

— Мы построим собственный дом.

Она засмеялась.

— А чем этот плох?

— Я хочу, чтобы у нас был дом, построенный по нашему проекту. Кроме того, этот мы купить не можем, хозяин его не продает, только сдает в аренду.

— Ну, с домом можно немного подождать.

Он покачал головой.

— Нет, начнем прямо сейчас. Я присматривался к участкам на холмах. Нужно не менее полутора акров. Хочу сделать все, как следует.

Она состроила скромную мину.

— Тебе виднее, ты хозяин.

Он отставил кофейную чашку, встал, обошел стол и обнял ее.

— Хочу, чтобы ты была счастлива. Больше мне ничего не надо.

Мэриен взяла его за руку.

— Я обязательно буду. Росс.

Когда они вернулись в гостиную, часы пробили десять. Он прилег на диван и взял сигарету.

— Я уверен, что у нас получится.

Она зажгла спичку и дала ему прикурить.

— Непременно получится, Росс. Теперь это зависит только от нас.

Он притянул ее на кушетку и поцеловал в щеку.

— Мы постараемся. Я никогда не говорил тебе, какая ты замечательная?

Она отрицательно покачала головой. Он крепко обнял ее.

— Я люблю тебя. Ты ведь знаешь это, не так ли? По-моему, я всегда любил тебя, сам того не сознавая. Мне казалось, что признаться в этом — значит унизить себя.

Она не ответила.

— Когда я смотрел на тебя, меня просто распирало от чувств.

Она скорчила гримасу, дразня его:

— Не старайся так понравиться. Росс, ведь я уже сказала «да».

Он взглянул на нее с улыбкой и серьезным тоном произнес:

— Я говорю искренне. Сколького я еще не сказал тебе. На это всей жизни не хватит.

Во взгляде Мэриен появилась нежность, она порывисто прикоснулась губами в его щеке и прошептала:

— Спасибо, Росс.

Росс, не привыкший слышать от нее «спасибо», смущенно откашлялся и сел.

— Может, посмотрим телевизор? Начнем привыкать к семейному досугу.

Она улыбнулась.

— Хорошо.

Он включил телевизор, настроил его и, не оборачиваясь, спросил:

— Как видимость?

Смотря на колеблющиеся фигуры на экране, она ответила:

— Вполне приличная.

Он вернулся к дивану.

— Лучше не получается.

— Смотреть можно.

Он сел с ней рядом и взял ее за руку. Комик, кривлявшийся на экране, не был смешным, хотя и очень старался. В Нью-Йорке две недели назад это шоу шло в прямом эфире, а на западное побережье его транслировали уже в записи, и оно утратило непосредственность.

Мэриен смотрела на Росса, уставившегося в экран. Черные волосы упали на лоб, глаза утратили свой голубовато-стальной оттенок, стали мягче и как-то теплее. Она улыбнулась про себя. Долго же он взрослел.

В глубине дома зазвонил телефон. Росс не обратил на него внимания. Послышался тихий голос Тома, снявшего трубку, но слов было не разобрать. Она снова стала смотреть на экран.

— Миссис Дрего?

Она подняла голову.

— Да?

— Вас просят к телефону, мэм.

Она встала. Росс взглянул на нее и с улыбкой сказал:

— Возвращайся скорее, крошка.

Поддавшись порыву, она поцеловала его в лоб.

— Сейчас, дорогой.

Прошла через прихожую, вошла в маленькую библиотеку и взяла трубку.

— Алло.

В трубке было молчание, только какой-то слабый шорох на другом конце провода. Ее охватил озноб.

— Алло, алло.

Раздался шепот, в котором было что-то знакомое:

— Мария?

— Да. Кто говорит?

Вместо ответа голос повторил:

— Мария?

Мэриен так сильно сжала трубку, что побелели костяшки пальцев. Она узнала голос и поняла, зачем ее позвали к телефону. Уронила трубку и закричала так, что у нее самой чуть лопнули перепонки:

— Росс! Росс!!

Из гостиной донесся звук, похожий на кашель, и следом за ним — звон разбитого стекла. Мэриен бросилась в гостиную.

Росс по-прежнему сидел на диване, вернее, висел на подлокотнике. Лицо побелело, в глазах застыли боль и удивление, руки крепко прижаты к груди. Он хрипло прошептал:

— Мария!

Сквозь пальцы сочилась кровь. Стекла к окне напротив дивана не было, его осколки валялись на полу. Она подбежала к Россу и закричала:

— Том! Вызови доктора!

Росс начал падать на пол, прижимая голову к своей груди.

— Дорогой, дорогой.

Он вдруг поежился от боли и медленно повернул к ней лицо.

— Я все делал не так, Мария.

— Не надо, милый.

Он говорил тихо, раздельно, словно каждое слово преодолевало огромное расстояние, прежде чем дойти до губ.

— Я все делал не так, Мария, но я очень старался.

— Я знаю, Росс.

Слезы текли у нее по щекам. Она поцеловала его черные волосы, блестевшие от выступившего пота. Он поднял голову.

— Мария.

— Да, Росс?

— Я тебя очень люблю и рад, что зазвонил телефон.

Она зарыдала:

— Я тоже люблю тебя. Росс.

Отголосок удивления прозвучал в его словах:

— Ты, Мария?

Она яростно закивала головой.

— Почему, ты думаешь, я осталась?

Он устало закрыл глаза.

— Да, ты осталась.

Когда он снова открыл глаза, в них были любопытство и удовлетворение. Росс прошептал:

— Я рад этому. Без тебя мне было бы страшно.

— Я всегда буду с тобой, милый.

Она еще крепче прижала к груди его голову. Он кашлянул, и тоненькая струйка крови протянулась от его губ к ее блузке. Голова упала вперед. Когда она подняла ее, глаза были пустые и невидящие.

Пятно крови на белой блузке расплывалось все шире и шире. Телевизор надрывался от хохота зрителей. Она нежно положила его голову на диван и встала. На пороге стоял Том, лицо которого из черного стало пепельно-серым.

— Я вызвал доктора, миссис Мэриен. Она устало произнесла:

— Спасибо, Том.

И выключила телевизор.

 

12

Майк вошел в кабинет, швырнул шляпу на стул напротив стола и тяжело опустился на свое место. Лоб у него блестел от пота.

Джоэл, сидевший за другим столом, поднял голову.

— Тепло.

Майк улыбнулся.

— Даже слишком тепло для мая. Похоже, лето будет убийственно жаркое.

Джоэл устало откинулся на спинку стула.

— Сил больше нет. Промаялся все выходные. Осточертела эта жара. Старик мог бы позаботиться о кондиционерах для офисов.

Майк ухмыльнулся.

— Шеф считает, что служители закона только лучше делаются, если вымочить их хорошенько в собственном поту.

Джоэл жалобно простонал:

— Не думаю, чтобы он хоть раз в жизни вспотел, у него слишком мало крови в жилах.

Взял со стола бумагу и протянул Майку.

— Это по твою душу.

Майк быстро пробежал листок глазами.

— Черт!

Джоэл хихикнул.

— В чем дело, малыш?

Майк уничтожающе посмотрел на него, медленно встал и взял шляпу со стула.

— Не валяй дурака. Ты же прочел эту бумагу.

Джоэл рассмеялся.

— И ты еще жалуешься? Тебя ожидает приятная прогулка на автомобиле в центр города и пара часов в прохладной, чистой и благоухающей больнице, а мне придется сидеть в этом душном кабинете. Да ты просто везунчик.

Майк был уже у двери.

— Пошел ты.

Вслед ему донеслись раскаты хохота. Нажав кнопку лифта Майк опять взглянул на документ. «Криминальный аборт».

Двери открылись, он вошел в кабину и, пока лифт шел вниз еще раз перечитал бумагу. «Флоренс Риз. Поступила в больницу им. Рузвельта 10 мая 1954 года в 7 часов 10 минут. Внутреннее кровотечение в результате аборта. Состояние критическое».

Лифт остановился. Майк вышел, двинулся по коридору и открыл одну из дверей. Несколько человек подняли головы от газет и тут же снова уткнулись в них. Он прошел через всю комнату к двери из морозного стекла с табличкой «Капитан Ф. Миллерсен», толкнул ее и вошел.

Сидевший за столом темноволосый человек поднял голову и густым басом произнес:

— Привет, Майк.

Майк улыбнулся.

— Привет, Френк. Кто поедет со мной в больницу Рузвельта? Криминальный аборт.

И положил бумагу на стол следователя. Капитан Миллерсен бегло просмотрел ее.

— Одна из этих птичек?

Майк кивнул.

Детектив встал.

— Прокачусь-ка я на этот раз с тобою сам, Майк.

У Майка чуть глаза на лоб не вылезли. Миллерсен славился тем, что на пустые вызовы не выезжал никогда. Наверху говорили, что у него потрясающий нюх на крупные дела. Не веря своим ушам, Майк переспросил:

— Ты едешь со мной, Френк?

Следователь кивнул.

— Устал сидеть на одном месте и греть задницу.

Майк посмотрел, как тот надел шляпу, и подозрительно спросил:

— Ты знаешь об этом деле что-то, чего не знаю я?

Миллерсен сунул в рот сигару.

— Ничего я не знаю, просто надоело сидеть сиднем. Поехали.

* * *
Они шли по коридору с зелеными стенами, насквозь пропахшему дезинфицирующим раствором. Сестра провела их в палату, отдернула занавеску у койки, стоявшей в дальнем углу и сказала:

— Она тут.

Майк спросил:

— Девушка в состоянии говорить?

— Больная очень слаба. Будьте осторожны.

Майк шагнул за занавеску, за ним — Миллерсен. Оба остановились у кровати, молча смотря на молодую девушку, лежавшую на ней.

Она казалась спящей. Глаза закрыты, лицо безжизненного синеватого цвета, словно под кожей совсем не было крови, раскрытые губы почти не выделяются на фоне лица.

Майк взглянул на следователя и, когда тот кивнул, мягко произнес:

— Мисс Риз.

Девушка не шелохнулась. Он снова повторил ее имя, и на этот раз она отреагировала, медленно открыв глаза, настолько искаженные болью, что трудно было разобрать, какого они цвета. Губы беззвучно шевелились. Майк наклонился к кровати.

— Вы слышите меня, мисс Риз?

Девушка едва заметно кивнула.

— Меня зовут Майк Кейес, а это — капитан Миллерсен. Мы — сотрудники службы окружного прокурора.

В глазах девушки появился страх, и Майк зачастил, чтобы рассеять его:

— Все в порядке, мисс Риз. Вас ни в чем не обвиняют. Мы хотим помочь вам, а для этого нам надо задать несколько вопросов.

Страх начал исчезать. Майк выждал немного, прежде чем продолжать. «Все в порядке». Собственные слова издевательски звучали в ушах. В том-то и дело, что с ней не все было в порядке. Она умирала. Майк успокаивающе улыбнулся.

— У вас есть родственники, которых мы могли бы известить?

Девушка покачала головой.

— Ни в городе, ни за его пределами?

Раздался еле слышный шепот:

— Нет!

— Где вы живете, мисс Риз?

— В отеле «Оллингам».

Майку было знакомо это название. Дорогой отель для женщин в западной части города.

— У вас есть работа, мисс Риз?

Девушка кивнула.

— Чем вы занимаетесь?

— Работаю манекенщицей.

Майк обменялся взглядом со следователем. В Нью-Йорке половина безработных девушек были манекенщицами, вторая половина — актрисами.

— Работаете самостоятельно или от какого-то агентства?

— От агентства.

— Какое это агентство?

— Парк Авеню Моделс.

В первый раз с начала разговора выражение лица девушки изменилось.

— Дайте... Дайте знать Мэриен...

Майку показалось, что в глазах умирающей вспыхнула надежда.

— Обязательно дадим знать. А как фамилия этой Мэриен? Где ее искать?

Девушка собралась с силами.

— Мэриен в... в агентстве. Она знает, что делать. Она...

Голос стих, и голова откинулась набок. Сестра подбежала к кровати и нащупала пульс.

— Больная заснула. Придется на время прервать разговор.

Майк повернулся к Миллерсену. Лицо следователя было почти таким же белым, как лицо девушки, и Майк изменил "свое мнение о Френке, о котором ходили разговоры, что гвоздь более чувствителен, чем он.

Миллерсен кивнул и вышел за занавеску, Майк последовал за ним.

— Что ты думаешь об этом, Френк?

— Ничего не обнаружим.

Майк был изумлен.

— Отчего ты так думаешь?

Миллерсен безжалостно улыбнулся.

— Я таких случаев видел тысячи. Никогда ничего не удается обнаружить.

— Но девушка у.мирает! Мы должны постараться найти того, кто сделал это. Этот мясник может еще кого-нибудь угробить...

Следователь положил ему руку на плечо.

— Успокойся, Майк. Конечно, мы будем искать, но не найдем, если девушка сама не скажет.

— Пойду позвоню в это агентство. Может, они располагают какой-то информацией.

Майк двинулся было по проходу между кроватями, но Миллерсен схватил его за руку.

— Лучше я позвоню, а ты оставайся здесь, чтобы продолжить допрос, как только она очнется. К тебе она уже привыкла.

Майк кивнул.

— Разумное предложение.

Он проводил Миллерсена глазами до двери, затем повернулся к занавеске, из-за которой как раз выходила сестра, удивленно поднявшая брови, когда увидела его. Майк объяснил:

— Я подожду, когда она снова будет в состоянии говорить. Сестра посмотрела на него.

— Можете подождать у моего стола в коридоре. Она заговорит нескоро... если вообще заговорит.

 

13

Том осторожно открыл дверь, балансируя подносом, и тихо спросил:

— Вы уже встали, мисс Мэриен?

Ответа из огромной двухспальной кровати не последовало. Том на цыпочках вошел в комнату и поставил поднос на маленький столик. Не смотря на постель, подошел к окну и раздвинул занавески. Яркий солнечный свет залил комнату.

Далеко внизу Ист Ривер несла свои воды в Гудзон. Пышная зелень парка на Грейси Сквер резко выделялась на фоне серых зданий. Том проводил взглядом длинный черный автомобиль, свернувший к зданию мэрии, посмотрел на часы. Восемь. Рабочий день мэра начинается рано. Он отвернулся от окна.

Мэриен уже проснулась и лениво наблюдала за ним огромными карими глазами, не поднимая голову с подушки, затем томно потянулась. Руки и плечи были сильные и коричневые от загара. Том подошел к кровати.

— Доброе утро, мисс Мэриен.

Она улыбнулась.

— Доброе утро. Том. Который час?

Он поставил поднос перед ней на постель.

— Восемь часов. Пора вставать.

Она скорчила гримасу и села. Взяла пеньюар, который он подал ей с кресла у кровати, и накинула на плечи.

— Что сегодня на завтрак, Том?

— Сегодня разгрузочный день, мисс Мэриен. Сок и кофе.

Она запротестовала:

— Но я хочу есть.

— Вы сегодня очень хорошенькая, мисс Мэриен. Неужели вы не хотите оставаться такой же и впредь?

Мэриен рассмеялась:

— Ох, Том, ты мастер стелить мягко.

Он ухмыльнулся в ответ.

— Принимайтесь за еду. Мистер Мартин заедет за вами в десять, чтобы отвезти вас в контору.

Она взяла стакан апельсинового сока и начала пить его мелкими глотками.

— Еще немного. Том, и ты будешь распоряжаться всей моей жизнью.

Покачав поседевшей черной головой, он ответил:

— Мне это не под силу, но хотелось бы взглянуть на того мужчину, который оказался бы на это способен.

Она рассмеялась и допила сок.

— Почта есть?

— Я спущусь и посмотрю, мисс Мэриен.

Он повернулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Она лениво взяла с подноса газету и просмотрела ее. Все то же: насилие, поджоги, убийства, войны. Мэриен нашла страницу комиксов и принялась за кофе. В это время вошел Том, неся письмо.

Она быстро вскрыла конверт и радостно вскрикнула:

— От Мишель.

Том, уже знавший это, почтительно ответил:

— Да, мэм.

Для него она была самой грустной и самой прекрасной женщиной на свете. Мэриен возбужденно пересказывала письмо:

— Она сдала экзамены за полугодие второй в классе и ждет не дождется июня, когда начнутся каникулы и мы приедем за ней.

На лице Тома появилось загадочное выражение.

— А мы действительно сможем поехать?

— Интересно, кто сумеет нас остановить.

— Мистер Мартин сказал, что этим летом вы будете очень заняты.

Мэриен с чувством произнесла:

— Мистер Мартин может пойти к дьяволу. Прошлым летом он помешал мне съездить, но на сей раз ему это не удастся.

Когда она спустилась в гостиную своей двухэтажной квартиры, Мартин, уже ждавший ее, встретил ее улыбкой.

— Доброе утро. Мэриен.

— Доброе утро, Джокер. Извини, что заставила ждать.

Его улыбка стал еще шире.

— Я так долго ждал, Мэриен. Что значат несколько минут по сравнению с этим?

Она посмотрела на него в упор.

— Мы ведь заключили сделку.

Он кивнул.

— Сделка есть сделка.

— Иногда мне кажется, что ты холодна как лед.

— Я не холодна. Джокер, просто мне до смерти все надоело и испытывать какие-то чувства я не в состоянии.

— Даже ко мне?

— Даже к тебе. Помнишь наш уговор. Он опять кивнул. Еще бы не помнить.

* * *
Когда он приехал. Том проводил его в гостиную, где большое окно, выходящее на бассейн, было заново застеклено. Все было так же, как в предыдущий его приезд, только в бассейне не плескался ребенок. Услышав шаги, он повернулся.

Она стояла на пороге гостиной в простом черном платье. Золотистые волосы засияли в солнечном свете, когда она пошла ему навстречу. Лицо ее было бесстрастным. Она поздоровалась, но руки не протянула.

— Мэриен!

Она не отрывала глаз от его лица.

— Спасибо за телефонный звонок.

— Какой звонок?

Она спокойно отпарировала:

— Не притворяйтесь. Джокер. Я могу узнать ваш голос даже по шепоту.

Он подошел к дивану.

— Что ты собираешься делать?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Пойду работать, если сумею найти работу.

На его лице появилось изумление.

— Я думал, что Росс оставил тебе целое состояние.

Она ответила без тени горечи:

— Он не оставил мне ничего.

— Но ты же его вдова. Ты даже носишь траур.

— Может быть, я — его вдова, но я никогда не была его женой. На это и был расчет.

Слабая улыбка скользнула по ее губам.

— Кроме того, я не ношу траур, просто черное мне к лицу.

Он тоже улыбнулся.

— Это верно.

По своему обыкновению, хотя и неожиданно для него, она перешла прямо к делу.

— Вряд ли вы приехали сюда только для того, чтобы сделать мне комплимент относительно моей внешности. Зачем вы здесь?

— Наши о тебе беспокоятся.

В ее глазах опустились шторки.

— О чем им беспокоиться? Я не сказала ни слова во время расследования.

— А им неспокойно. Боятся, а вдруг ты попадешь в беду и разоткровенничаешься.

— Я слишком хорошо понимаю, чем это может кончиться.

— Но им хотелось бы уверенности в этом.

— Что надо сделать, чтобы убедить их?

— Поедем вместе на восточное побережье, там у них есть работа для тебя.

Она подозрительно спросила:

— Что это за работа?

— Директором агентства манекенщиц. Им будет спокойнее если они смогут присматривать за тобой.

— Агентства манекенщиц? Но я же ничего не понимаю в этом деле.

Джокер иронически улыбнулся.

— Не будь наивной, Мария.

Она пристально посмотрела на него.

— А если я откажусь?

Джокер вынул из кармана пачку сигарет и предложил ей закурить. Она отрицательно покачала головой, тогда он закурил сам, сунул пачку обратно в карман и достал оттуда маленькую фотографию, которую протянул ей.

На снимке маленькая девочка играла на лужайке с няней. Замирающим от страха голосом Мэриен сказала:

— Это Мишель.

Он кивнул.

— Не волнуйся, с ней все в порядке. Мы просто хотели сделать тебе приятное. Снимали на прошлой неделе в Эрроухеде.

Она замерла, затем повернулась и отошла к окну. Немного погодя спросила, не оборачиваясь, тусклым, отрешенным тоном:

— Ничто другое не удовлетворит их?

— Нет.

— Если я соглашусь, у меня не будет никаких других обязательств?

— Что ты имеешь в виду?

Она повернулась и с иронией посмотрела на него.

— Не будь наивным, Джокер.

Его лицо вспыхнуло.

— Никаких других обязательств, но нельзя помешать человеку надеяться.

Она сделала глубокий вдох.

— Хорошо.

— Значит, заключили сделку.

Она кивнула.

— Я рад, Мэриен. Я очень надеялся, что ты не станешь упрямиться.

Она отрезала:

— Не называй меня больше Мэриен. Зови меня теперь мадам.

 

14

— Высади меня на углу Парк Авеню и 38-й улицы. Я пройдусь пешком.

— Хорошо.

Джокер подъехал к тротуару, перегнулся через сиденье и открыл дверцу.

— Поужинаем сегодня вместе?

Она кивнула.

— Я заеду за тобой в восемь.

— Договорились.

Мэриен захлопнула дверцу и, влившись в толпу, перешла улицу прямо перед его машиной. Джокер залюбовался ее походкой, легкой, упругой. Улыбнулся, заметив, как мужчины непроизвольно провожают ее глазами. Да и кто устоит... Сзади раздался гудок, он поднял голову, увидел, что уже давно горит зеленый, и нажал на газ.

Здание стояло, слегка отступя вглубь, в ряду старомодных домов из коричневого кирпича, которые давным-давно стало невыгодно использовать под жилье и их сдавали под конторы. Муравейники из маленьких рекламных агентств, уголовников разного сорта, называвших себя предпринимателями, и прочей разношерстной публики, готовой заплатить втридорога за крохотное помещение, но с адресом Парк Авеню.

Мэриен в глаза бросилась блестящая медная табличка около двери. «Парк Авеню 79». Ниже, на такой же табличке, но меньшего размера, были указаны имена съемщиков. Табличка стоила пять долларов в месяц.

Мэриен открыла большую парадную дверь и вошла в длинный строгий коридор. На двери справа вывеска — «Парк Авеню Моделс, Инкорпорейтед», дальше лестница, идущая наверх к другим конторам.

Пройдя мимо лестницы, Мэриен подошла к двери сразу за ней, где не было никакой таблички, открыла ее и попала прямо в уютный офис. Сбросила с себя легкое пальто и села за стол. Шторы были задвинуты, она включила лампу, и комната сразу наполнилась жизнью. На стенах висели две неплохие картины и цветные фотографии девушек. В ящике на столе тоже стояли фотографии, а рядом лежал каталог учреждений, которые используют манекенщиц, фотомоделей и так далее.

Мэриен нажала на кнопку, и через минуту вошла женщина средних лет, явно возбужденная.

— Я так рада, что вы пришли, мисс Флад. Звонили из полицейского управления.

Мэриен резко вскинула голову.

— Что?

— Из полиции звонили, мисс Флад.

— По какому поводу, миссис Моррис?

— По поводу Флоренс Риз. Она в больнице. Аборт.

Миссис Моррис задыхалась от волнения.

— Они хотели узнать, работает ли она у нас.

— И что вы им сказали?

Миссис Моррис приосанилась.

— Что она здесь не работает, разумеется. Подобная реклама для нас губительна. И так трудности с работой для порядочных девушек.

Мэриен задумалась.

— Не следовало говорить неправду, миссис Моррис. Может быть, бедняжка попала в серьезную переделку и нуждается в нашей помощи.

Негодование миссис Моррис отразилось во взгляде.

— Вы знаете мое отношение к подобным девицам, мисс Флад. Зачем вы вообще тратите на них время, ведь им незнакомо чувство признательности. Они могут только обесчестить себя и всякого, кто связан с ними.

Мэриен опустила глаза. Миссис Моррис была идеальным прикрытием, именно из-за этого искреннего негодования по поводу темных сторон жизни. Она бы лопнула от возмущения, если бы узнала, какие сделки заключаются по двум прямым телефонам, стоящим на столе у Мэриен. Но сейчас Мэриен было не до миссис Моррис с ее праведным гневом, ей надо было срочно позвонить Хенку Вито и справиться, как следует поступить в данной ситуации.

— Хорошо, миссис Моррис, спасибо. Другие звонки были?

— Два, мисс Флад. Во-первых, звонил мистер Геллард, которому нужны три девушки по спецзаказу сегодня во второй половине дня. Приехали какие-то клиенты, и он собирается устроить для них демонстрацию. Я предложила несколько вариантов, но он хотел бы сначала поговорить с вами. Второй звонок был из мехового магазина на 14-й улице. Им была нужна девушка в витрину, и я послала к ним Рей Марней.

Мэриен взялась за трубку.

— Хорошо. Я перезвоню мистеру Гелларду.

Она выждала, когда за миссис Моррис закроется дверь, я только тогда набрала номер. Слушая длинные гудки на другом конце провода, она задумалась.

Бедная Фло. Она предупреждала ее на прошлой неделе не делать аборта. Слишком большой срок, почти три месяца. Гораздо разумнее было бы родить ребенка и отдать его на усыновление. И приличия были бы соблюдены, да и Хенк позаботился бы, чтобы она не осталась в накладе. Но Фло запаниковала, начала метаться и, в конце концов, попала к мяснику. Мэриен почувствовала, как в ней закипает ярость. Каким должен быть доктор, чтобы так рисковать жизнью девушки? Пусть она ш.люха, но ведь все-таки человек.

В трубке раздался мужской голос.

— Это Мэриен.

Мужчина с облегчением произнес:

— Я боялся, что мне не удастся связаться с вами до обеда. У меня тут объявились три техасца, которым вынь да положу что-нибудь из ряда вон выходящее. Они сейчас в отеле. Я обещал им сладенького после обеда.

— Вы очень поздно поставили меня в известность, Джон.

— Ничего не мог поделать, душка. Я и сам узнал об их приезде только утром, когда пришел в контору.

— По полной программе? Вечеринка и рандеву?

— Ага.

— Это будет дорого стоить.

— Сколько?

— Штука.

Он присвистнул.

— Помилосердствуй, милочка. Представительские тоже не бездонная бочка.

— Ничего не могу поделать. После суда над Джелке хороших исполнительниц трудно найти.

После минутного колебания он сказал:

— Ладно. Записывайте, куда их прислать.

Она сделала несколько заметок карандашом и повесила трубку. Секунду подумав, снова набрала номер. На этот раз ей ответил женский голос. Мэриен быстро проговорила:

— Обед, Кисеи. Свяжись с Эстер и Милли. Полная программа. За счет представительских.

Женский голос растерянно произнес:

— Но у меня уже назначено другое свидание.

Мэриен оборвала ее:

— Я найду тебе замену. Пиши адрес.

Повесив трубку, она закурила и снова потянулась к телефону. Не успела дотронуться, как телефон зазвонил. Она сняла трубку.

— Да?

— Мэриен?

Голос был ей хорошо знаком.

— Да.

— Это Френк.

— Что случилось?

— Девушка в больнице Рузвельта. Флоренс Риз. В твоем офисе ответили, что она у вас не работает, а она сказала, что работает. Противоречия в показаниях всегда ведут к неприятностям. Баба, которая у тебя там сидит, дура. Не начни она отнекиваться, я бы сразу все замял, а теперь слишком много людей заинтересовались этим делом.

— Что мне делать?

— Не знаю.

— Как Флоренс?

Он резко бросил:

— у.мирает.

— Бедняжка. Я говорила ей не делать этого.

Он пробурчал:

— Перестань беспокоиться о ней, ей уже ничем не поможешь. Ты должна что-то придумать.

— Хорошо, Френк. Я позвоню Вито. Он всегда знает, что надо делать.

Она глубоко затянулась сигаретой.

— Да уж, пусть постарается. Со мной на вызов поехал блондинчик из конторы окружного прокурора, так он как раскипятился.

Она рассеянно спросила:

— Кто это?

— Кейес. Майк Кейес.

У нее сжалось горло, и она переспросила:

— Майк Кейес?!

В его голосе прозвучала неуверенная интонация.

— Я помнил, что с ним что-то связано, но что именно, припомнить не мог. Он раньше был полицейским. Не тот ли это парень, которого ты пыталась разыскать для какой-то своей подружки во время войны?

Она проговорила, заикаясь:

— Я... Я не помню. Это было так давно.

Она медленно положила трубку и уставилась на дверь.

Давно это было. В другой жизни.

 

15

Было около четырех часов дня, когда сестра вышла из пала ты и подошла к столу, где сидел Майк, выжидающе посмотревший на нее.

Без всяких эмоций сестра сообщила:

— Можете спокойно ехать к себе в контору, мистер Кейес. Больная скончалась.

Майк медленно встал.

— Вот так просто.

Она кивнула.

— У нее не было шансов. Она была вся разорвана изнутри.

В голосе ее вдруг появился отзвук сдерживаемых чувств.

— Этот сукин сын, должно быть, использовал вязальные спицы.

Майк взял со стола шляпу.

— Отправьте тело на вскрытие. Я свяжусь с больницей, когда будут готовы результаты.

Он с трудом передвигал ноги, словно налитые свинцом. Флоренс Риз. Нравилось ли ей то, чем она занималась. Вряд ли, ведь она была еще совсем ребенок. Он подошел к лестнице, и в этот момент увидел поднимавшегося капитана Миллерсена. Тот спросил:

— Узнал что-нибудь, Майк?

Майк покачал головой.

— Она больше не успела сказать ни слова, а ты?

Лицо Миллерсена было похоже на непроницаемую маску.

— Я разговаривал с агентством утром. Там ничего о ней не знают. Побывал в ее отеле. Девчонка приехала из какой-то дыры в Пенсильвании в прошлом году. Сначала перебивалась кое-как, но полгода назад у нее появились деньги.

Идя вслед за Миллерсеном к его машине, Майк спросил:

— Родители живы?

Миллерсен кивнул.

— Я говорил с ними, они уже едут сюда.

Он вдруг усмехнулся.

— Эти индюки думали, что их дочь держит Нью-Йорк за яйца.

Майк мрачно отпарировал:

— И при этом не знали, что попали в точку.

Войдя в офис, он швырнул шляпу на стул. Джоэл Рейдер поднял голову.

— Тебе недавно звонили.

Майк устало взглянул на него.

— Кто это был?

— Дама из агентства «Парк Авеню Моделс», которое Френк проверял по твоей просьбе. Похоже, девчонка какую-то работу для них делала, и эта дама хотела узнать, нельзя ли чем-нибудь ей помочь.

Майк взял ручку и принялся составлять докладную.

— Помочь уже никто не сможет. Девушка умерла.

— Жаль. Она была хорошенькая?

Майк пожал плечами.

— Когда я ее видел, трудно было определить. Думаю, хорошенькая, во всяком случае, молоденькая.

Он дописал докладную и встал.

— На сегодня все, а то совсем выдохся.

Джоэл ухмыльнулся.

— Лучше не попадайся Старику на глаза. Он вышел на тропу войны. Разнес Алекса в пух и прах.

Майк с улыбкой произнес:

— Бедный Алекс! Ему всегда достается.

Положил докладную на стол Джоэла.

— Будь другом, сдай это за меня.

— О чем речь.

* * *
Джоэл крутанул вертящийся стул в сторону Майка.

— Что удалось установить в ходе расследования об этой девушке, которая сделала аборт на прошлой неделе?

Майк пожал плечами.

— Ничего. Девушка умерла. Почему ты спрашиваешь?

Джоэл протянул ему листок бумаги.

— Взгляни вот на это.

Это был рапорт о задержании и освобождении из-под стражи. Несколько девушек были арестованы отделом по борьбе с преступлениями против нравственности на вечеринке. Одна из них сначала сказала, что работает манекенщицей в «Парк Авеню Моделс», но потом изменила свои показания. На следующее утро все девушки были освобождены под залог, и на суде их представлял адвокат из конторы Генри Вито. Вечеринка состоялась на квартире Джона Гелларда, предпринимателя. Налет полиции был результатом доноса неустановленного лица или лиц на мистера Гелларда. В доносе сообщалось, что мистер Геллард открыто хвастается своими связями с подпольным бизнесом, поставляющим девушек. Мистера Гелларда также выпустили под залог, а в суде его представлял сам Генри Вито.

Джоэл ждал, пока Майк закончит читать.

— Та девушка ведь тоже упоминала это агентство — «Парк Авеню Моделс»?

Майк молча кивнул и еще раз прочел рапорт. Джоэл спросил:

— Что ты думаешь?

Майк поднялся на ноги.

— Не похоже на простое совпадение. Пойду к Френку Миллерсену. Может, он что-то знает.

Френк Миллерсен поднял голову, когда Майк вошел в его кабинет.

— Привет, Майк. Чем могу быть полезен?

Майк положил рапорт ему на стол.

— Посмотри на это, Френк.

Френк с бесстрастным лицом просмотрел рапорт и взглянул на Майка.

— Ну и что?

— Что ты знаешь об этом?

Раскуривая трубку, Миллерсен сказал:

— Практически ничего. Это всего лишь образец повседневной деятельности отдела по борьбе с преступлениями против нравственности.

Он издал короткий смешок.

— Я разговаривал с одним из ребят. Вот уж там было веселье. Когда они вошли, все девушки были абсолютно...

Майк перебил его:

— Я не об этом. Одна из девушек упомянула «Парк Авеню Моделс», где Флоренс Риз, по ее словам, тоже работала.

Выпустив клубы дыма, Френк сказал:

— Не думаю, что это имеет какое-то значение. Вероятно, многие девушки знают название агентства.

— Возможно, но тогда почему она позже отказалась от своих слов? Мне это кажется странным. Кроме того, непонятно, как они могли себе позволить обратиться в контору Генри Вито. Он ведь работает не за пуговицы. Обыкновенная потаскушка и близко к нему подойти не сумеет.

— В рапорте сказано, что Вито защищал Гелларда, который, возможно, оплатил и счета девушек. Так сказать, в порядке самозащиты.

Майк покачал головой.

— Не знаю. Что-то тут не так:

Френк улыбнулся ему.

— Забудь об этом, Майк. Проработав подольше, ты столкнешься с таким количеством совпадений, что перестанешь обращать на них внимание.

— Не могу. Все время вспоминаю об этой несчастной девушке в больнице. Она ведь не за этим приехала в большой город.

Френк кивнул.

— Приехала она не за этим, верно. И будь она порядочная девушка, то не попала бы в такую беду. Я разговаривал с ее отцом, когда тот приезжал за телом. Она всегда была необузданная.

Майк отпарировал:

— Есть разница между необузданными и испорченными.

Взял рапорт и опять пробежал его.

— Сам был бы рад забыть об этом.

— Что собираешься делать?

Майк поднял голову. В глазах следователя было такое странное выражение, что неожиданная настороженность помешала Майку рассказать о своих планах.

— Не знаю. Пойду спать. Утро вечера мудренее. Если что-то придет в голову, я тебе позвоню утром.

Френк с улыбкой поднялся.

— Отличная идея. Хорошенько выспишься, и все предстанет в ином свете. Если все же решишь дать ход делу, то я и завтра буду на этом самом месте.

— Спасибо, Френк.

Уже подходя к лифту, Майк заметил, что вместе с рапортом прихватил со стола Миллерсена еще какую-то бумагу, и повернул назад.

Прошел через наружный офис, открыл дверь к Френку и произнес прежде, чем успел заметить, что тот говорит по телефону:

— Френк...

Следователь быстро прикрыл трубку рукой.

— Подожди минутку, Мэри.

Майк с любопытством взглянул на него. Обычно багровое лицо Миллерсена сейчас было как мел. Майк машинально извинился:

— Прошу прощения, Френк. Не заметил, что ты говоришь по телефону. Я вот прихватил по ошибке.

Он положил листок на стол.

Френк с трудом выдавил из себя напряженную улыбку.

— Пустяки, Майк. Просто я разговаривал со своей половиной. Спасибо.

Майк кивнул и вышел из кабинета, аккуратно закрыв за собой дверь. Уже отходя от двери, он услышал голос Френка, продолжившего разговор. Вернувшись в свой офис, Майк тяжело опустился на стул и уставился в рапорт. Джоэл спросил:

— Что сказал Френк?

Майк нахмурился.

— Миллерсен считает, что все это — ерунда.

— Френку виднее, он специалист.

Майк еще раз внимательно изучил рапорт. Повернулся к Джоэлу.

— Ты случайно не знаешь, как зовут жену Миллерсена?

Джоэл ухмыльнулся.

— Разумеется. Миссис Миллерсен.

— Не смешно. Так знаешь или нет?

— А зачем это тебе?

— Простое любопытство. Когда я зашел к нему, он разговаривал с ней по телефону.

— Элизабет. Как-то вечером мы выпили вместе по стаканчику. Френк зовет ее Бетти.

Майк закурил, повернулся на стуле и стал смотреть в окно. Люди на улице уже шли в рубашках с короткими рукавами. Лето стремительно накатывалось на Нью-Йорк, обещая адское пекло. Бетти. Зачем было Миллерсену лгать?

Он повернулся обратно к столу и снова взял рапорт. Что это за агентство такое, «Парк Авеню Моделс»? Он никогда раньше не слышал о нем, а тут за две недели уже дважды столкнулся с ним. Потянулся к телефону.

— Соедините меня с Алексом Темплом.

Алекса совсем недавно перевели в отдел по борьбе с рэкетом.

В трубке раздался голос Алекса:

— Слушаю, Майк.

— Окажи мне услугу. Мне нужно основательно проверить одно учреждение — «Парк Авеню Моделс», адрес: Парк Авеню 79.

— Что ты хотел бы узнать?

— Все, что сможешь раскопать. Крайне важно, чтобы внизу никто ничего не разнюхал. Не хочу, чтобы в конторе Миллерсена об этом узнали раньше времени. Думаю, пора преподать им урок.

Алекс рассмеялся.

— Хорошо, Майк. Я тебя понимаю.

Между прокурорской службой и полицией всегда существовало негласное соперничество.

— И как можно быстрее.

Алекс спросил:

— Завтра утром — это для тебя достаточно быстро?

— Отлично. Спасибо.

Майк положил трубку, погасил в пепельнице окурок, и в этот момент телефон снова зазвонил. Он снял трубку.

— Кейес слушает.

В трубке загрохотал густой бас Миллерсена.

— Майк, это Френк Миллерсен.

— Да, Френк.

Миллерсен как бы слегка извинялся:

— Я подумал, может, действительно проверить это агентство, раз у тебя сомнения.

— Забудь об этом, Френк. Ты был прав. Простое совпадение. Извини, что побеспокоил тебя.

В голосе Миллерсена прозвучала нотка нерешительности:

— Ну что ж, раз ты уверен.

— У меня нет сомнений. В любом случае, спасибо за готовность помочь.

— Всегда рад оказать тебе услугу, Майк.

Повесив трубку, Майк погрузился в размышления, действительно ли он слышал облегчение в голосе Френка, или это ему только показалось.

 

16

Окружной прокурор пронзительно посмотрел на Майка сквозь очки в роговой оправе и принялся барабанить золотым карандашиком по бумагам на столе, потом тихо спросил:

— Значит, просишь отставки?

— Да, сэр.

— Почему?

— Личные обстоятельства, сэр.

Старик крутанул стул и уставился в окно.

— Тебе не нравится работать здесь, Майк?

— Нравится, сэр.

Прокурор замолчал и некоторое время в кабинете было слышно только его хриплое дыхание.

— Никогда не думал, что ты слабак, Майк.

Майк не ответил.

— Расследование по «Парк Авеню Моделс» ты провел великолепно. Одно из самых крупных дел, которыми занималась наша контора. И теперь, когда оно потянулось в высшие сферы, ты хочешь уйти в тень.

Майк опять промолчал.

Старик повернулся к нему и неожиданно спросил:

— Как, по-твоему, должен был себя чувствовать я, когда обнаружил, что мой главный следователь вовлечен в преступную деятельность? Ты думаешь, мне не хочется все бросить и уйти?

Он не стал дожидаться ответа Майка и продолжил:

— Но я не могу, ведь я дал клятву. И ты дал ту же самую клятву, когда я брал тебя на работу. Значит, мы не можем уйти.

— Моя просьба с этим совершенно не связана, сэр.

Старик взорвался:

— Как бы не так! Да пусть хоть дюжина вонючих политиков и богатеев будет замешана. Боишься, что они испортят тебе карьеру?

Майк молчал.

— Если ты сейчас уйдешь, они действительно карьеры тебе не испортят. Нечего будет портить. Все будут знать, что ты трус.

Майк сделал глубокий вдох.

— Извините, сэр, это все?

Старик наклонился над столом, тяжело дыша.

— Ты не понимаешь, Майк. Такой шанс выпадает раз в жизни. Вспомни Тома Дьюи. Всю его судьбу определило одно единственное дело, похожее на это. Проведи его удачно до конца, и ты сможешь выбирать все, что захочешь. Не пускай свою жизнь на ветер, мальчик.

— Вы позволите мне уйти сейчас, сэр?

В голосе Старика зазвучало презрение.

— Я редко ошибаюсь в людях, а вот в тебе ошибся. Видно, смелость — это нечто большее, чем умение не кланяться пулям.

Лицо Майка вспыхнуло, и он закусил губу, чтобы не ответить на оскорбление.

— Ужасно, когда приходится проглотить такое о Миллерсене, но уж совсем кошмар обнаружить, что еще и ты трус.

Его тон вдруг изменился.

— Я — старый человек, Майк. Большую часть жизни я провел в этом кабинете и всегда хотел только одного — хорошо делать свое дело, честно защищать людей, которые доверились мне. В первый раз я чувствую, что обманул их.

— Вы ничем не подвели их, сэр. Все улики перед вами на столе.

— Я отвечаю за каждого человека, который служит у меня. Мне придется платить за Миллерсена, буду платить и за тебя. Быть окружным прокурором — это не только представать перед судом присяжных и добиваться справедливого приговора. Это значит еще и гордиться тем, что делаешь свое дело без страха и без пристрастия. Твоя капитуляция — это и моя капитуляция. Все всегда становится явным.

Майк не ответил.

— Хорошо. Уходи, если хочешь, но, по крайней мере, имей смелость объяснить мне причину. Я ведь знаю, ты не трус.

Майк снова глубоко вздохнул и почувствовал, что у него трясутся руки.

— Объясни, Майк. Ты был хорошим полицейским, потом прекрасным помощником. Почему ты уходишь?

Майк посмотрел ему прямо в глаза, пробормотав тусклым голосом:

— Она была моей девушкой, сэр.

Старик был явно озадачен.

— Она? Кто она?

— Мария. То есть, я имею в виду, Мэриен Флад.

— Та самая Мэриен Флад?

Майк кивнул.

— Тогда я ничего не понимаю.

— Когда я позвонил Алексу три недели назад и попросил его собрать сведения про «Парк Авеню Моделс», сэр, я не знал, что она в этом замешана.

Майк сделал паузу и закурил.

— Если бы я знал, я бы, может, ничего не стал затевать.

Окружной прокурор взглянул на него и, все поняв, прошептал:

— Я не ошибся в тебе.

Майк, словно не слыша его слов, продолжал:

— Получив досье, я уже не имел права остановиться. Сделал запрос и получил разрешение на дальнейшее расследование. Все начало складываться в стройную картину, даже то, о чем мы и не думали. В частности, стало ясно, почему многие налеты не давали никаких результатов. И так шаг за шагом. Подняли данные о первом аресте Мэриен и выяснили, что арестовывал ее именно Френк Миллерсен. Потом узнали, что он откладывал по двадцать тысяч в год. Ни один полицейский в мире не сумел бы этого сделать, живи он только на зарплату. Отсюда уже один шаг к дельцам, которые ее финансировали, политикам, которых она покупала, полицейским и детективам, о которых она заботилась. Расследование закончилось так же внезапно, как и началось. В какой-то момент все оказалось готово, чтобы обратиться в суд за ордером. И вот тогда я понял, что это выше моих сил, и попросил Джоэла Рейдера пойти к судье вместо меня.

Старик взглянул на него.

— Ты сказался больным.

Майк кивнул.

— Я и был болен. Болен изнутри.

— Однако ты пришел сюда раньше, чем Джоэл вышел из зала суда.

— Да, хотел убраться отсюда до того, как узнаю, какой удар я ей нанес.

Старик мягко произнес:

— Тебе все равно никуда от этого не деться, Майк.

Майк глубоко затянулся.

— Я могу попытаться, Джон.

— Ты все еще любишь ее.

Это был не вопрос, а утверждение. Майк посмотрел на шефа исподлобья и ничего не сказал.

Дверь в кабинет распахнулась, и влетел возбужденный Джоэл Рейдер. С порога он завопил:

— Ты своего добился, Майк! Мы получили ордера на всех. Флад, Миллерсен. Это будет самое крупное дело на весь Нью-Йорк!

Он обратился к окружному прокурору, по-прежнему сидевшему за столом:

— У меня с собой все бумаги для их ареста. Сейчас мы пойдем вниз за Миллерсеном.

Окружной прокурор встал.

— Я пойду с вами.

Взглянул на Майка.

— Пошли, фараон.

* * *
Френк Миллерсен сунул в рот трубку и принялся тщательно раскуривать ее. Когда пламя стало ровным и сильным и дым пошел легко, он взялся за бумаги на столе. Ничего серьезного. Он может рассчитывать на тихий уик-энд с Бетти и детьми. Впервые за долгое время. В дверь постучали.

— Войдите.

Звук шагов нескольких человек заставил его поднять голову. Перед его столом стоял окружной прокурор, за ним — Кейес и Рейдер. Из-за их спины выглядывала синяя форма охранника. Грудь сжало недоброе предчувствие, но он сделал над собой усилие, встал, выдавив улыбку, и протянул руку.

— Давненько вы сюда не захаживали, шеф.

Рука повисла в пространстве между ними, окружной прокурор не сделал попытки пожать ее. Миллерсен неловко поднес руку ко рту и вынул трубку, пытаясь, чтобы движение руки выглядело естественным, так с самого начала и задуманным жестом.

Голос окружного прокурора звучал глухо:

— У нас ордер на твой арест, Френк.

Лицо Миллерсена побелело. И хотя ответ был написан на лице Майка, он все же спросил:

— В чем меня обвиняют, сэр?

Старик мягко и почти нежно произнес:

— Нужно ли мне отвечать, Френк?

Миллерсен ссутулился и рухнул на стул, сразу превратившись в дряхлого старика. Опустил голову и начал бессмысленно перебирать бумаги на столе, потом покачал головой.

— Нет.

Не поднимая головы, он понял, что окружной прокурор повернулся и вышел из кабинета. Раздался голос Рэйдера:

— Пошли, Френк.

Он поднял голову и хрипло произнес:

— Дайте мне минуту, чтобы собраться. Я сейчас же выйду.

Джоэл посмотрел на Майка, тот кивнул.

— Хорошо. Мы подождем тебя снаружи.

Они пошли к двери. Голос Миллерсена остановил их.

— Майк.

Майк обернулся.

Миллерсен с трудом заставил себя улыбнуться.

— Мне следовало бы помнить, что ты был первоклассным полицейским до того, как поступил к окружному прокурору. У меня бы самого лучше не получилось.

Губы Майка двигались как деревянные.

— Мне очень жаль, Френк.

Тот спокойно ответил:

— Ты сделал свое дело.

Майк кивнул и пошел вслед за Джоэлом. Миллерсен смотрел, как закрылась дверь. Взял трубку и затянулся. Тяжелый дым наполнил легкие. Он не чувствовал жалости к себе, открыв ящик стола и вынув оттуда серый с синеватым отливом револьвер. В душе оставалась только печаль о Бетти и детях, когда он вместо теплого обкусанного мундштука трубки вставил в рот холодное металлическое дуло револьвера.

17
Майк через силу открыл входную дверь и услышал, что мать с кем-то разговаривает на кухне. Медленно прошел через гостиную к своей комнате. Так он еще никогда не уставал.
Из кухни донесся голос матери:
— Это ты, Майк?
Голос едва повиновался ему:
— Да, ма.
Майк вошел в комнату и закрыл дверь. Снял пиджак и сел в кресло у окна. Закурил, смотря в окно невидящими глазами.
Дверь в комнату открылась, но он не обернулся.
— Все в порядке, сынок?
— Нормально, ма.
Она обошла кресло и посмотрела ему в глаза.
— Ты рано пришел домой. Что-то случилось?
Он поднял голову и посмотрел ей в лицо, на котором было написано участие.
— Ничего не случилось, ма.
— Ты плохо выглядишь. Я приготовлю чай.
Он резко и раздраженно произнес:
— Оставь меня в покое, ма. Со мной все в порядке.
В ее глазах проглянула обида, и он взял ее за руку.
— Извини, ма. Я не нарочно.
— Ничего, сынок. Я понимаю.
— Нет, ма.
Никто этого не понимает, только он знает, что чувствует.
Мать постояла в нерешительности.
— Я знаю это выражение на твоем лице, сын.
Он рассеянно спросил, отворачиваясь к окну:
— Какое выражение, ма?
— Опять появилась эта девушка. Я поняла это по твоим глазам. Он резко поднял голову, но ничего не сказал.
— У тебя было такое же выражение лица, когда ты отправился в Бронкс, чтобы привезти ее домой, а она с тобой не поехала. В голосе матери звучала боль за него.
— Ты не можешь изгнать ее из своей памяти, сын?
Он уронил ее руку.
— Я пытался, ма. Не знаю, как это назвать, но у меня такое чувство, будто она часть меня.
— Ты видел ее?
— Нет, ма.
— Что же тогда?
— Полиция сейчас едет, чтобы арестовать ее. Я вел дело, по которому ей грозит т.юрьма.
Мать помолчала.
— Это твоя работа, сын.
В нем вспыхнул гнев. Миллерсен тоже это говорил, а теперь он мертв.
— Могла бы этого не говорить, и так тошно.
Мать направилась к двери.
— Я всегда говорила, что она не подходит тебе, может быть, ты, наконец, признаешь мою правоту.
Он с отчаянием закричал:
— А что делать, если для меня больше никто не существует?
* * *
Мэриен подняла голову. Перед ней стоял Том и улыбался.
— Такси внизу, мисс Мэриен. Остался час до вылета.
Она улыбнулась в ответ.
— Еще пару минут, Том.
— Я посижу в машине. Не могу дождаться, когда мы увидим нашу белокурую малышку.
— Я тоже. Том.
Том вышел из кабинета и закрыл дверь. Мэриен бросила взгляд на фотографию Мишель, затем взяла несколько листков и быстро просмотрела их: счета, которые могут подождать ее возвращения. Сложила их в папку, убрала папку в ящик стола заперла стол и встала.
Взяла со стула пальто и оглядела напоследок комнату. Зазвонил телефон. Мэриен заколебалась, затем скорчила гримасу и пошла к двери. Если это Джокер, пусть о том, что она улетела, он узнает завтра. Пошел он к черту. Всего пара недель, но она должна сдержать слово, данное Мишель.
Протянула руку, но дверь неожиданно открылась, и Мэриен столкнулась с высоким мужчиной. Автоматически взглянула на его ботинки, и волосы зашевелились у нее на затылке. Легавый. Она холодно произнесла:
— Вы когда-нибудь слышали о том, что надо стучаться прежде, чем входить?
За ним следом вошло еще несколько человек. Вошедший первым улыбнулся.
— Куда-то собралась, крошка?
Она отрезала:
— Не ваше дело.
Черноволосый коротышка протиснулся вперед и строго сказал:
— Кончай ломать комедию, Джордж.
Затем, обращаясь к ней:
— Вы — Мэриен Флад?
Она кивнула.
— Я — Джоэл Рэйдер из окружной прокуратуры. Эти люди — полицейские. Мы просим вас поехать с нами.
Она оперлась о стол.
— Это арест?
Высокий грубо бросил:
— Именно так.
Сделав вид, что его не существует, она обратилась опять к черноволосому:
— Какое обвинение мне предъявляют, мистер Рэйдер?
Тот протянул ей листок.
— В ордере все написано.
Мэриен быстро просмотрела документ, но ни один мускул не дрогнул в ее лице. Она подняла голову и спросила:
— Могу я позвонить своему адвокату?
Джоэл кивнул, с восхищением наблюдая за ней. Мэриен села за стол, сняла трубку и быстро набрала номер. Ну и нервы у нее, ни одна женщина не смогла бы себя так вести. В трубке раздался мужской голос, и она спокойно сказала:
— Хенк. Меня только что арестовали... Я еще в своем кабинете...
— Встретимся там.
Положила трубку и взглянула на Джоэла.
— Я готова.
Джоэл посторонился, чтобы пропустить ее вперед. Снаружи стоял старый негр с серым лицом. Мэриен задержалась около него.
— Не волнуйся, Том. Поезжай домой и приготовь обед. И позвони малышке. Скажи, что нас задержали дела.
* * *
Том с тревогой посмотрел на Джокера, сидевшего в кабинете Вито.
— У мисс Мэриен большие неприятности?
Джокер бросил взгляд на Хенка, затем перевел его опять на Тома.
— Да, очень большие.
В голосе Тома послышалось негодование:
— И все из-за этого полицейского, который, если верить газетам, вел дело? Из-за этого мистера Кейеса? Который уехал отдыхать, когда мисс Мэриен попала в беду?
Джокер спокойно произнес:
— Из-за этого самого парнишки.
Том серьезно сказал:
— Это низкий и подлый человек, мистер Джокер. Сделать такое с мисс Мэриен только за то, что она не вышла за него замуж.
Джокер подался вперед:
— Что?! Что ты имеешь в виду?
Смутное воспоминание замаячило в сознании. Ведь того приятеля Росса, который всегда встречал Марию после работы в танцзале, тоже звали Майк. Уставившись на Тома, он повторил:
— Что ты имеешь в виду?
— Он — отец Мишель.
Вито спросил:
— Откуда ты это знаешь? Мэриен сама тебе сказала?
Том покачал головой.
Она никогда бы этого не сделала.
— Тогда как ты узнал? Сумей мы это доказать, я легко вытащил бы ее оттуда. Никакое жюри не поверит, что обвинение не сфабриковано сознательно.
— В свидетельстве о рождении Мишель его имя вписано в графу «отец». Я его тысячу раз видел, когда вытирал пыль. Оно хранится в комоде у нее дома.
Вито вскочил на ноги.
— Немедленно отправляйся домой, возьми свидетельство вези его прямо сюда. Не отдавай никому, кроме меня. Ты понял?
Том уже шел к двери. Он остановился и посмотрел на них со счастливой улыбкой:
— Конечно, мистер Вито. Я все понял.
Дверь за ним закрылась, и Вито повернулся к Джокеру.
— Ну и что ты об этом думаешь?
Джокер в крайнем изумлении произнес:
— Будь я проклят! А она ничего нам не сказала.
— Как ты считаешь, она все еще неравнодушна к нему?
Джокер пожал плечами.
— Я давно перестал пытаться понять ее.
Вито задумчиво сказал:
— До суда я этого предъявлять не буду, а то окружной прокурор может найти способ обскакать нас. Не хотелось бы.
Он замолчал, так как ему в голову пришла новая мысль.
— По-твоему, Кейес знает?
Джокер покачал головой.
— Вряд ли она кому-нибудь говорила. Может быть, только Россу, а он никому не расскажет.
Вито сел за свой стол.
— Я не могу понять эту женщину. Сегодня утром я разговаривал с ней в тюрьме. Она там уже три дня, но об этом мне ни слова. Интересно, понимает ли она, что это может означать для нее свободу.
Джокер улыбнулся.
— Даже если и понимает, все равно не скажет. Ты помнишь, что ты сказал мне очень давно, Хенк? Когда впервые упомянул о ней при мне?
Вито покачал головой. Джокер процитировал:
— Это женщина редкого сорта. Проститутка с особым кодексом чести.

 

Штат Нью-Йорк против Мэриен Флад
В кабинете меня встретил встревоженный Джоэл.

— Старик орет как сумасшедший. Требует тебя. Дуй наверх через две ступеньки. Я швырнул шляпу и пальто на стул. — Чего ему надо?

— Не знаю. Кажется, у него сидит Вито. Все это подозрительно.

— Вито??

Джоэл кивнул.

— Так что советую поторопиться.

Секретарша без единого звука пропустила меня в кабинет шефа. Старик нахохлился за своим столом, напротив него удобно расположился в кресле адвокат Вито. Я подошел к столу:

— Вы звали меня, сэр?

Шеф холодно кивнул и, с отчетливой неприязнью в голосе, проговорил:

— Оказывается, ты кое-что утаил о своих отношениях с мисс Флад?

Я вспыхнул от незаслуженной обиды. Старик знал все, что имело хоть малейшее касательство к делу. Чего ему еще надо?

— Мне непонятен ваш вопрос, сэр.

Он бухнул кулаком по столу и заорал:

— Одного Фрэнка Миллерсена любому человеку хватило бы на всю жизнь!

Я старался говорить спокойно, но внутри уже полыхал гнев. Проклятый процесс стал для меня нескончаемой пыткой, и теперь, когда до его завершения осталось несколько дней, этот старый идиот позволяет себе хамские выходки.

— Я не знаю, о чем идет речь, сэр.

Старик задохнулся от ярости и, выхватив из стопки бумаг какой-то документ, швырнул его мне в лицо:

— А об этом ты тоже не знаешь?

Я на лету поймал бумажку и начал читать: «Свидетельство о рождении Мишель Кейес»... Грянул гром, и на секунду перестало биться сердце. «Мать — Мэриен Флад. Отец — Майкл Кейес». Я взглянул на дату. Все правильно, последний раз мы с Марией виделись ровно за девять месяцев до рождения девочки.

О, Боже! Теперь многое прояснилось. Вот почему Мария так странно посмотрела на меня, когда я спросил ее о дочери. Словно издалека долетел раздраженный голос шефа:

— Почему ты не сказал мне об этом?

— Я не мог вам сказать, потому что впервые узнал о ребенке минуту назад.

Старик фыркнул:

— Уж не думаешь ли ты, что я набитый дурак и потому поверю в этот бред?

Все, мое терпение лопнуло:

— Мне наплевать, поверите вы или нет!

— Да ты хоть понимаешь, что натворил? Теперь весь процесс полетел к чертовой матери!

Я в упор посмотрел на Старика. Интересно, каким образом эти слова согласуются с его любимым тезисом: победа возможна лишь в том случае, когда во главу угла ставится истина. Только истина!

Несмотря на шок, мой голос прозвучал почти спокойно:

— Почему? Защитник не сумел опровергнуть ни одного из предъявленных обвинений.

Тут впервые с момента моего появления подал голос Вито:

— Я не люблю делать лишнюю работу. Ни один состав присяжных не поверит в ваши обвинения после того, как мы покажем вот это...

Он ткнул пальцем в свидетельство.

— Все решат, что дело сфабриковано из-за личной мести.

Оскалившись в недоброй улыбке, я посмотрел на него сверху вниз:

— Послушайте, Вито. Все знают вас как хорошего адвоката. Может быть, одного из лучших. Но мне и в голову не приходило, что ради выигранного процесса вы способны на шантаж!

Адвокат начал медленно подниматься, но я одной рукой резко усадил его обратно в кресло. Побагровев от ярости, он ответил мне ненавидящим взглядом. В этот момент на столе зажужжал селектор. Старик нажал кнопку и рявкнул:

— Слушаю!

Раздался растерянный голос секретарши:

— Пришла мисс Флад.

— Пусть войдет.

Дверь открылась, и своей обычной уверенной походкой, так выделявшей ее среди других женщин, вошла Мария. На ней было то же голубое пальто, которое она надевала на все заседания процесса. Золотистые волосы небрежно зачесаны назад.

Не обратив на меня ни малейшего внимания, Мария встревоженно посмотрела на адвоката.

— Что здесь происходит?

Вито натянуто улыбнулся:

— Мне показалось, будто окружной прокурор собирается пойти с нами на мировую.

В ее глазах сверкнула надежда:

— Майк, ты собираешься...

Вито резко ее оборвал:

— Я сказал, окружной прокурор, а не твой дружок.

Свет в глазах мгновенно погас, она повернулась к своему защитнику:

— Каким образом вы договорились?

Я молча протянул ей свидетельство. Мария скользнула по нему взглядом и упавшим голосом спросила:

— Где ты его взял?

Самодовольной улыбкой Вито выдал себя, и она смерила его холодным взглядом.

— Генри, откуда у вас этот документ?

— Том принес.

— Почему вы мне ничего не сказали об этом?

Он ответил неожиданно резко:

— Да потому, что ради своего дружка вы пустили бы под откос все наши усилия и собственными руками подписали бы себе приговор. Я — ваш адвокат и потому буду вас защищать даже против вашей воли.

Мария сделала глубокий вдох. Мне показалось, что она собирается нырять в воду.

— Ради него? Вот уж о ком у меня не было ни единой мысли. Я думаю только о своей дочери. Мишель знает, что ее отец геройски погиб на фронте. Если в суде всплывет это свидетельство, она узнает правду. Сейчас девочка еще мала, но скоро вырастет и все поймет. Представьте, какой ее ожидает удар!

Адвокат пожал плечами:

— Напрасно вы думаете, что известие о матери-преступнице окажется для девочки меньшим ударом.

— Я не хочу, чтобы моя дочь несла на себе клеймо незаконнорожденности.

Вито резко поднялся:

— Мэриен, вам придется делать так, как я скажу. Мы не можем дать задний ход, потому что слишком многое поставлено на карту.

Он повернулся к шефу:

— Что скажешь, Джон?

Старик молча раздумывал.

Вито нетерпеливо похлопал его по плечу:

— Ну как, договорились?

Не спуская с меня взгляда, шеф дипломатично отвел от себя удар:

— Дело ведет Кейес. У меня правило — никогда не вмешиваться в дела подчиненных. Его и спрашивайте.

Адвокат посмотрел на меня.

— Ну?

— Никаких сделок.

— Не будь дураком, Майк. Сегодня я вызову тебя, как свидетеля, и после этого с тобой будет кончено. В Криминальном суде ты уже никогда не сможешь работать. Нравится перспектива?

Я мрачно буркнул:

— Ну что ж, придется рискнуть.

Вито повернулся к Старику.

— А вы можете проститься с мечтой о губернаторском кресле.

Взгляд окружного прокурора был непроницаемым.

— Я поддерживаю Майка.

Вито побагровел и раздраженно подскочил к двери:

— Пошли, Мэриен. Больше нам тут нечего делать.

Она послушно двинулась следом, но я тихо окликнул:

— Мария!

Изящно откинутая золотая головка замерла, потом медленно повернулась ко мне. Я взял ее ладонь в свои руки и мягко спросил:

— Почему ты мне ничего не сказала?

Она не ответила, лишь блеснула из-под опущенных век влажными от слез глазами.

— Почему, Мария?

— Знаешь, Майк, много лет назад мне пришлось потерять первого ребенка, поскольку общество не доверило его воспитание осужденной матери. Потом родилась Мишель и... Словом, над ней нависла угроза. Чтобы сохранить дочь, я должна была молчать.

С порога раздался резкий голос Вито:

— Вы идете, Мэриен?

Выдернув руку, она шепнула:

— Прости, Майк.

Когда они, наконец, ушли, я медленно подошел к Старику.

— Сэр, я все вам испортил.

Он улыбнулся:

— Ничего, бывает... Прости, что не поверил тебе, Майк.

— Пустяки, Джон. Теперь это не имеет никакого значения.

Старик кивнул и тяжело поднялся из-за стола:

— Пора идти, сынок. Через несколько минут начнется вся эта бодяга.

Вот теперь я понял, как чувствовали себя римские гладиаторы перед выходом на арену. В памяти сама собой проснулась фраза:

— Моритури те салютамус!

По-видимому, Старика поглотили невеселые мысли. Он резко очнулся и переспросил:

— Что? Что ты сказал?

Шеф блестяще знал латынь и гордился этим, но теперь, не расслышав моих слов, попал впросак. Я самодовольно ухмыльнулся:

— Мы, идущие на с.мерть, приветствуем тебя!

Зал был битком набит публикой. Над рядами повисло напряженное ожидание, словно каким-то таинственным образом все узнали о из ряда вон выходящем событии. Даже многоопытные судебные клерки: исполнители, секретари, — беспокойно ерзали на своих местах.

Почему-то судья опоздал почти на двадцать минут. Мы встали, и заседание началось.

Вито поднялся со своего места, подошел к скамье присяжных и громко объявил:

— Защита вызывает в качестве первого свидетеля Майкла Кейеса, помощника окружного прокурора.

Пораженный судья бросил на нас косой взгляд, а зал взорвался невообразимым шумом. Затопали бросившиеся к дверям репортеры, разом заговорили зрители, свидетели, служащие суда. Судья стукнул молотком, и через минуту все стихло.

— Это весьма необычная просьба, господин адвокат. Я надеюсь, что лишь очень веские причины заставляют вас поступать таким образом?

— Да, ваша честь. В интересах справедливости по отношению к моей подзащитной крайне важно допросить мистера Кейеса.

Судья повернул ко мне голову, и я пошел к свидетельской скамье. Вито смотрел на меня холодно и бесстрастно.

Когда я проходил мимо Марии, она молча подняла голову. Наши взгляды встретились. Поразительно, как за полчаса побледнело и осунулось ее лицо. Потом Мария осталась позади, а впереди меня ожидало место свидетеля.

Я поднялся по ступеньками и повернулся для принесения присяги к секретарю, но в ту же минуту меня ослепили десятки вспышек.

И вдруг, перекрывая шум, раздался ее громкий голос:

— Ваша честь, можно мне переговорить с моим адвокатом? Я собираюсь признать себя виновной!

По залу пронесся ураган: крики, хлопки, топот, скрип скамеек, вспышки и щелчки фотоаппаратов. Вито быстро вернулся к столу защиты, несколько минут о чем-то горячо спорил с Марией, потом повернулся к судье:

— Могу я попросить о десятиминутном перерыве, ваша честь? Мне нужно поговорить с моей клиенткой наедине.

Судья стукнул молотком.

— Суд объявляет перерыв на десять минут.

Он удалился, а я сошел со свидетельской скамьи и сел на свое место. Мария и Вито уже скрылись в совещательной комнате. Зрители, набившиеся в зал, словно сардины в бочку, нетерпеливо ждали их возвращения.

Кто-то дернул меня за рукав. Я обернулся — шеф. Он восхищенно выдохнул мне в плечо:

— Да, ты был прав: характер у нее что надо. Такую не согнуть.

Дверь совещательной комнаты открылась, появился Вито. Он обвел зал озабоченным взглядом, кивнул кому-то в толпе и сразу ушел обратно.

Интересно, кому адвокат подал знак? Наблюдая за публикой, я увидел пробиравшегося к выходу высокого седоволосого человека. Ага, Джокер Мартин тоже здесь. Ему-то что здесь нужно?

Мне не удалось как следует это обдумать, потому что дверь совещательной комнаты открылась, и в зал вышла Мария. Следом за ней появился ее защитник. Они сели на свое место.

Судья возобновил заседание. Вито встал и, сохраняя невозмутимость на побледневшем лице, твердо сказал:

— Моя подзащитная признает себя виновной по всем предъявленным обвинениям.

Судья потрясение обратился к Марии:

— Такова ваша воля, мисс Флад?

Она медленно поднялась на ноги:

— Да, ваша честь. Это — мое желание.

* * *
Когда мы протиснулись к лифту, от дружеских хлопков болела спина. Все поздравляли нас с победой.

Наконец-то мы остались вдвоем.

— Прошение об отставке завтра утром будет у вас на столе, сэр.

Старик молча поднял на меня усталые глаза.

— Прошу прощения за все, сэр.

Он не ответил.

Лифт довез меня до моего этажа, я вышел и без сил поплелся к кабинету.

Джоэл с Алексом еще не успели подняться, в пустой комнате было тихо и пыльно. Я сел за стол, вынул чистый лист бумаги и без раздумий написал заявление об отставке. Зазвонил телефон.

— Помощник окружного прокурора Кейес.

Мне недолго осталось произносить все это.

— Майк, это Мария.

Еле шевеля от усталости языком, я ответил без всякой радости:

— Да, Мария. Слушаю...

— Я в коктейль-баре Бонда на Бродвее. Мы могли бы сейчас увидеться?

Лихо же работает эта компания! Залог в пятьдесят тысяч долларов для них просто пустяк, раз Мария приехала на Бродвей раньше, чем я поднялся в кабинет. Мне не хотелось ее видеть.

— Пожалуйста, Майк. Это очень важно.

— Хорошо. Сейчас приеду.

Я тяжело поднялся, взял пальто. Посмотрел на разбросанные бумаги: ладно, соберу их завтра.

 

* * *
На улице падал тихий снег. Я толкнул дверь бара и вошел в полутемный зал. Мария сидела за дальним столиком. Когда к нам подошел официант, она заказала себе черносмородиновый ликер с содовой, я попросил принести джина со льдом.

— Мария, ты по-прежнему пьешь этот безумный коктейль?

— Мне он нравится.

Официант поставил перед нами стаканы. Я предложил:

— Давай выпьем за процветание преступности!

Она грустно покачала головой:

— Нет. За это я пить не буду.

— Почему?

— Этот тост любил повторять Росс...

— Ты можешь предложить что-то другое?

Мария кивнула.

— И что же?

Она посмотрела мне в глаза и решительно произнесла:

— За нас.

Тепло ее слов немного согрело меня. Пригубив джин, я одобрил:

— Вполне приличный тост.

Некоторое время мы молчали.

— Зачем ты хотела меня видеть?

В бар вошел какой-то человек. Мария на секунду перевела на него взгляд, затем снова посмотрела мне в глаза. Ее ладонь легко опустилась на мое запястье.

— Я хотела поговорить о нас, Майк. По-моему, пора. Другой возможности не будет.

Через тонкие пальцы в мою руку ударила искра, и горячая волна пошла выше, выше — к голове, к сердцу... Я взял себя в руки и язвительно бросил:

— Неужели пора?

Словно не слыша насмешки, она кивнула.

— Майк, мне никто не нужен, кроме тебя.

От этих слов у меня горько сжалось сердце.

— Много же тебе понадобилось времени, чтобы понять, кто нужен, а кто — нет.

— Прости, Майк. Всю жизнь обстоятельства были сильнее меня. Я многого не понимала.

Мне стало трудно дышать, в висках застучала боль. Чтобы успокоиться и собраться с мыслями, я сменил тему:

— Кто внес залог?

Дверь опять открылась, вошел еще один посетитель. Мария машинально обвела его оценивающим взглядом.

— Джокер Мартин.

Так вот зачем он появился в суде! Стало быть, Вито выходил, чтобы получить согласие Джокера на признание вины. Недаром считается, что Мартин держит в руках всю организованную преступность Нью-Йорка.

Мария наклонилась ко мне, и я вдохнул таинственный аромат ее духов.

— Ждать осталось недолго, Майк. При хорошем поведении я выйду через пару лет. Мы уедем и начнем все сначала. Никто о нас ничего не будет знать. Только дождись меня, ладно?

Дверь распахнулась, вошли сразу двое. Она посмотрела сначала на них, потом на меня. Голос ее зазвучал тихо и жалобно:

— А может, у нас все еще будет хорошо, Майк?

Я медленно высвободил руку. Мария перевела растерянный взгляд с нее на мое лицо, потом болезненно свела брови.

— Почему, Майк? Из-за тюрьмы?

Я покачал головой:

— Нет. Не в тюрьме дело...

Она настойчиво переспросила:

— А в чем? Я имею право знать.

Неожиданно для себя я выпалил:

— Как выглядит моя дочь, Мария?

— Так вот ты о чем...

— Да. Именно об этом.

Я опустил голову и уставился в свои руки. Вены на кистях вздулись, пальцы почему-то подрагивали.

— Знаешь, Мария, мне бы никогда не пришло в голову прятать от тебя твоего ребенка.

— У меня не было выхода, Майк. Нас разделяла страшная пропасть.

— Ты полагаешь, будто эта пропасть больше не существует? Долгие годы мне казалось, что если мы будем вместе, все плохое уйдет в прошлое, забудется. Но я ошибался: ты лишила меня отцовства, а это простить невозможно.

— Не забудь, что Мишель — не только твоя дочь, но и моя. Она больше моя, чем твоя. Кроме нее, у меня ничего нет.

— Вот об этом я и говорю, Мария. У девочки мог быть отец, но ты не подумала обо мне. Кстати, и о ней тоже. Тебя заботила только твоя собственная жизнь, а в этой жизни предполагалась некая отдушина — ребенок. Твой и больше ничей.

— Майк, но ведь еще есть время все исправить. Дай мне возможность...

— Нет, Мария. Время нельзя повернуть вспять. Однажды ты сама мне это сказала, помнишь?

Из огромных, темных, таких знакомых и в то же время незнакомых глаз на меня сначала посмотрела надежда, потом отчаяние, потом уязвленная гордость. Все было кончено. Ее лицо превратилось в непроницаемую маску. Мария встала и, не сказав больше ни слова, вышла на улицу. Через стеклянную дверь было видно, как она неподвижно стояла под падающим снегом, и невесомые хлопья окружали ее легкой белой вуалью.

Через "минуту перед ней остановился роскошный длинный лимузин. Из него вышел высокий седой мужчина. Джокер Мартин. Он снял шляпу и открыл перед Марией дверцу. Через секунду автомобиль уехал.

Я залпом выпил джин, швырнул на стол несколько бумажек и двинулся к выходу.

* * *
В последний раз я пришел в зал Криминального суда, чтобы услышать приговор подсудимой Мэриен Флад.

Бледное осунувшееся лицо Марии оставалось спокойным даже во время его оглашения. Она без страха выслушала речь судьи.

— По первому обвинению — в сводничестве, вы приговариваетесь к тюремному заключению на срок от трех до пяти лет и штрафу в размере пяти тысяч долларов.

По второму обвинению — в подкупе должностных лиц, вы приговариваетесь к тюремному заключению на один год и штрафу в размере пяти тысяч долларов.

По третьему обвинению — в вымогательстве путем устных угроз, вы приговариваетесь к тюремному заключению на один год и штрафу в размере пяти тысяч долларов.

Как только закончилось чтение приговора, в зале поднялся невообразимый шум. Судья постучал молотком и снова заговорил.

— Окружной прокурор привлек внимание суда к тому факту, что обвиняемая своими действиями продемонстрировала твердое намерение реабилитировать себя в глазах общества. Учитывая это обстоятельство, суд постановил, что осужденная будет отбывать все сроки одновременно.

Зал зажужжал, как потревоженный улей. Вот это сюрприз! Значит, при хорошем поведении она выйдет через пару лет... Я повернулся к Алексу:

— Ты знал о планах Старика?

— Нет.

По растерянному лицу Джоэла было видно, что он тоже ни о чем не подозревал.

Я посмотрел через зал на Марию и поймал ее благодарный взгляд. Мне хотелось сказать, что помог ей вовсе не я, а Старик, но было уже поздно. Осужденную увели.

Джоэл вышел за мной из зала:

— Слушай, шеф становится слишком сентиментальным. Не хочешь выпить?

Я покачал головой, поднялся наверх, но не успел сделать по коридору и нескольких шагов, как из моего кабинета вылетел разъяренный Старик. Размахивая какой-то бумагой, он завопил:

— Я не собираюсь подписывать всякую чушь!

Шеф имел в виду мое заявление.

— Сэр, после случившегося отставка необходима.

— Ты еще глупее, чем кажешься, Кейес!

Прорычав этот комплимент, он порвал бумагу на мелкие клочки, швырнул их на пол и раздраженно растер ногой.

Очнувшись от оцепенения, я бросился к нему:

— Спасибо, Джон.

Старик кивнул:

— Все в порядке, Майк. Неужели ты думал, что я смогу отпустить своего самого толкового помощника?

— Вы не поняли меня, сэр. Я хотел поблагодарить вас за Марию.

Он мягко улыбнулся:

— Запомни, сынок: на весах Фемиды правосудие всегда должно уравновешиваться милосердием.

Я не нашелся, что ответить, поскольку не дорос еще до понимания высокого смысла этого слова.

Старик похлопал меня по плечу:

— Иди к себе, мальчик. Тебя там ждут.

Он пошел к лифту, а я открыл дверь.

В кабинете никого не было. Да, нервотрепка повредила шефу мозги. Спятил на старости лет.

Из угла послышался какой-то шорох, и я повернулся на этот звук.

Ко мне шла маленькая девочка. Никогда в жизни я не видел таких золотистых волос. На меня смотрели огромные, круглые, нестерпимо голубые глаза — мои глаза. В горле вырос ком, перехватило дыхание.

Боясь поверить себе, я немо смотрел на это чудо.

Девочка остановилась рядом со столом и звонким детским голоском серьезно произнесла:

— Меня зовут Мишель.

Ком в горле не давал говорить, и я молча кивнул.

— Мама сказала, что некоторое время я поживу у вас. Еще она сказала, что вы позаботитесь обо мне и никому не отдадите.

Из прекрасных голубых глаз, дороже которых у меня теперь ничего не могло быть, выкатились две прозрачные слезинки.

Я проглотил ком, но он успел затянуть слезами и мои глаза.

Девочка прижалась ко мне. Сев перед ней на корточки, я взял ее крошечные лапки в свои руки.

— Конечно, я позабочусь о тебе, Мишель. И никому никогда не отдам.

 

это шедеврально, блестяще!